Статьи

Для многих психиатрия звучит как экзотическая профессия. И практически всегда задают вопрос о том, ну как можно было себе такое придумать — стать психиатром? Обычно люди ожидают услышать что-то героическое — типа хотела спасать людей, или юмористическое — типа шла на кафедру терапии, но заплуталась и попала на кафедру психиатрии... вот тут с тех пор и живу. Но у меня все, наверное, началось еще раньше, чем я стала плутать между кафедрами и принимать взвешенные героические решения.

Она была просто замечательной. Маринка из первого подъезда. Она, уже будучи второклассницей, играла с нами — детьми четырех-пяти лет. И вовсе не так, как это делали ее сверстницы, глядя на нас свысока своего умудренного опытом жизненного пути, а по-настоящему и на равных. Это было действительно захватывающе, потому, что в школе она узнавала прорву нового, что тут же воплощала в игре.

И не понарошку, а по-настоящему. Мы играли месяцами в семью белок, ходили толпами за ней и собирали «запасы на зиму» и прятали их в подъездах, искали росомаху, мигрировали в более благоприятные места леса. Искали во дворе нефть, спасали природу, строили шалаши и выкапывали на газоне египетскую мумию с рубином вместо сердца. в общем, не успевала я закончить завтракать, как все мои мысли устремлялись во двор.

Тем не менее одноклассницы Маринки ее совсем не любили — обзывали ее чокнутой и смеялись над тем, что она много врет. Маринка вежливо их поправляла, что она не врет, а фантазирует. Ей бабушка сказала, что это просто фантазии. Так что никакого вранья.

Время шло, и когда Маринке исполнилось лет 12 она предложила нам играть в шпионов. Она читала книгу, как дети помогли милиции раскрыть бандитов и думает, что мы тоже так сможем. Вот на лавочке, возле «Горгаза», собираются странные личности. Они ведут себя подозрительно и говорят о пустяках, но на самом деле они переодетые грабители и за ними надо следить. Она разгадала их клички. Вот тот, который в рубашке в клетку — «клетчатый», а вон тот, что на мотоцикле «мотоциклист» и т.п.

Мы сначала с энтузиазмом двинулись к «Горгазу», но там увидели группу обыкновенной местной молодежи. Одна из девочек сказала, что личность под кличкой «футболочник» ее двоюродный брат.

Вся компания растеряно уставилась на Маринку. Еще одна девочка возмутилась:

— Ты что же, нас обманула? Какие же это грабители? Это просто люди. И все ты врешь, нет у них никаких кличек! Ты врушка!

Я подумала, что Маринка обидится, как это бывало в играх тысячу раз, но она поступила совсем по-другому. Она с такой ненавистью посмотрела на нас, что стало не по себе:

— Дуры! Вы ничего не понимаете! Вы что же, за них значит! Ну и стойте тут, как идиотки! А я пойду и все сама сделаю, но если вас всех тоже в тюрьму посадят, потом сами ко мне приползете, как миленькие. А я вам помогать не стану.

И она скорым шагом отправилась домой.

После этого инцидента Маринка долго не появлялась во дворе. Сначала все были обижены на нее и строили планы, что когда она придет просить у всех прощения, за то, что обозвала нас грабителями, мы ее не простим. Потом, через неделю, все стали обсуждать, что было бы замечательно с ней помириться. Ведь она была самая большая придумщица во дворе и мы опять бы во что-то поиграли. А потом мы даже как-то про нее забыли за своими детскими делами. Ну, конечно все помнили. что была у нас девочка Марина, но... в прошлом времени.

И вот неожиданно Марина вышла во двор. Зло осмотрев подбежавших к ней девчонок ткнула одну, полную, в живот:

— Ты на каком месяце?

Мы не поняли, про что она и, увидев наше замешательство, Маринка пояснила:

— Она такая жирная, как будто беременная. А вы все такие же дуры, не поумнели.

Дальше она стала цепляться и обзывать всех, кого видела. Возникла ссора. На шум вышла Маринкина бабушка и увела ее за руку домой. Было странно и не понятно, почему она стала такой злой. Неужели, она еще сердилась на нас из-за того, что мы отвергли ее идею о преследовании грабителей?

Через некоторое время девчонки предложили мне «пойти послушать у Маринкиной двери, как она там бесится». Та, что была заподозрена в беременности, сообщила:

— Я вчера мимо ее двери шла, она там знаете что кричала? Что ее мама и папа не настоящие! Их подменили! Вот дура-то. Из-за того, что она себя плохо ведет ее родители не пускают гулять.

— А ты думаешь, что она и сейчас кричит на родителей?

— Ага, ее бабушка моей сказала, что Маринка совсем с ума сошла. Это значит чокнулась.

— Ну что, ты идешь с нами? — спросили меня. Я отказалась, потому, что мне было страшно. Я вообще не хотела видеть, что наша подружка превратилась в что-то странное, чокнулась.

А потом прошло много лет и Маринка осталась для меня странным событием детства. Просто странной девочкой, с которой мы разругались. Учась на первом курсе университета Я снова услышала о ней. Моя бабушка как-то позвонила и сказала, чтобы я когда возвращалась домой «поглядывала по сторонам». Я закатила вымучено глаза, полагая, что сейчас она опять мне будет говорить про сексуальных маньяков, но бабушка добавила.

— Помнишь, ты в детстве с Маринкой дружила из первого подъезда?

— Ну?

— Вот ее из больницы выпустили.

— Из какой больницы?

— Из психиатрической.

— Психиатрической? А что она там делала.

И тут же у меня стали всплывать воспоминания о ее странном поведении. Да, наверное она заболела, поэтому так себя вела. Мне сразу вспомнились все затеи, которые она придумывала и ... мне действительно захотелось ее увидеть.

— Да, — сказала я — интересно, с ней встретится.

— Да ты что! не вздумай! Она .. знаешь... дерется говорят. Бабушку избивает. Так, что если ты ее увидишь где-нибудь, лучше обходи стороной.

Тем не менее, мы с Маринкой встретились. Я пошла к бабушке и увидела двух женщин сидящих на лавочке возле дома. Одна была Маринкина бабушка, другая.... да это была однозначно Маринка. Она смотрела на меня совершенно отсутствующим взором.

— Привет! — сказала я.

— Привет. — сказал она и не один мускул не дрогнул на ее лице. Было не понятно, узнала она меня или нет. Я пошла дальше, а Маринка осталась сидеть в той же позе рядом с бабушкой. Было невыразимо странно видеть ее и сразу появилась масса вопросов и воспоминаний, которые кружились в моей голове в поисках порядка достаточно длительное время.

Потом прошло еще немного времени и ответ нашелся в учебнике психиатрии в разделе ранняя шизофрения."Сверхценные игры — игры с оттенком одержимости... ребенок перевоплощается в одного из героев и играет монотонно месяцами" ... Да... Семья белок... «Бредоподобные фантазии с элементами паранойи» — банда грабителей, которых нужно обезвредить... «Синдром чужой семьи» — да, говорила, что мама и папа не родные.... «Становятся конфликтны и агрессивны, теряют контакт с другими детьми», «в играх предпочитают детей значительно младше, со сверстниками не сходятся»... И конец главы — «обычно прогноз не благоприятный... к лечению маловосприимчивы... быстро развивается эмоционально-волевой дефект».

Все сложилось, но эта ясность меня совсем не обрадовала. Она действительно была больна и с каждым днем нашего совместного детства она приближалась к той безвольной женщине на скамейке. Почему? Почему именно она? Почему именно так? И неужели не было ничего, чтобы могло ее сохранить такой, как она была в наших играх? Куда делось из ее головы то, что выдавало на гора триста тридцать три затеи (пускай монозатеи, но на наш взгляд это были самые настоящие чудеса).

Потом, перед выпуском, я все-таки перебирала много специальностей — хотела быть хирургом, фтизиатром, кардиологом... в общем, метафорически, я все-таки побродила по кафедрам. Но история с Маринкой всегда была где-то в поле моего внутреннего видения, как маячок и... Заглянув во все двери медицинских специальностей я уверенным шагом двинулась в психиатрию. Вот тут с тех пор и живу.

Подробнее об авторе — в редакционном комментарии Алексея Водовозова.